Книги
Траектории Возвращений (США 2017)
* * *
От острых восприятий – яркий луч,
он изнутри не посягает на окрестность,
несовершенство облаков и туч
на подсознанье диктовалось с детства.
За год до танков в Праге и конца
весны, пришедшей за полярной ночью,
мы у родителей случились, образца
тех, кто был уничтожен среди прочих.
Из первой памяти пришёл порезом Яр,
я и сейчас ищу ответ в его оврагах,
фантомный – пулевых отверстий жар,
порой невыносим в своих зигзагах…
А в целом – генетический багаж
у нас такой – врагам бы не приснилось,
мы потому не замечаем мелких краж,
что вечно на дороге в Саласпилс.
Экватор не сменил ориентир,
слой облаков всегда лучу уступит,
и кто, кого, зачем и как простил…
Oтвет из области риторики поступит.
Мы всё же появились – вопреки,
с особым стержнем, ощущением надрыва,
и не изменим предначертанной строки,
чтоб всё у них не вышло с перерывом…
зима 17-ого
Молекулы Оттепели (2017)
* * *
Звук происходит от того,
что тишина крошится мелом,
аккорд случайный и несмелый –
в застывшем отзвуке шагов
приходят контуры и ноты
диктантом, без черновиков
в союзе музыки и слов
и с наступлением субботы
плывёт над Городом туман,
укрыв Пейзажную аллею,
он в ней гитарою лелеет
пришедших через океан,
к своим истокам… Вопреки
судьбе сложившейся иначе,
как много это все же значит,
когда два берега Реки,
и осязаемы и зримы.
Вот так вершатся чудеса
и словно свежая роса
слёз отражается в любимых.
Сиянье, Выдубецкий, свет
от параджановских ответов…
…Последним довоенным летом
над куполами светлый след…
Звук происходит от того,
что тишина всегда печальна,
и потому в закате дальнем –
союз из музыки и слов…
Февраль – май – август, 2014
Траектории (2013)
* * *
Метаморфозы во дворе –
почти зима крадётся робко,
снежок как будто из подсобки
был вынут – ластится к земле…
Так неуверенно, как тот
пришелец из семидесятых,
застывший, словно в янтаре,
перед уже раздетой сутью –
ни слова молвить, ни уйти.
Как вспышка перед БТРом,
экзотика чужой страны,
куда негаданно, незвано,
необоснованно, незло,
а просто росчерком скрипящим,
и до свидания, герой, –
как будто зрячий, но немой,
нелепый, жаждущий ответов
и тела женского тепла,
всему своё пока не время,
будь добр – отведай доброты,
глядишь, и снегу полегчает.
Из подсознания черты
её такой полуволшебной,
полуоткинувшей вуаль,
а больше нечего, и кто бы
молчал, а кто бы голосил,
но снегу не хватило сил
запорошить все недомолвки,
и вышел казус налицо,
такой нелепо одержимый,
что прозвучало невпопад
в любви признание его,
как приговор иносказаньям.
До потепления всего –
сто двадцать промежутков вздоха,
давленье ртутного столба,
и перепады настроений,
когда молчит второй пилот,
а первый травит ахинею
про безопасность и ремни –
есть в январе такие дни,
ради которых стоит верить
в метаморфозы во дворе.
22 января 2007

Эффект Озера (США 2013)
НовоАнглийское
Сигареты и кофе – забытый и сладкий удел девяностых,
горстка дней – перерыв в постоянной погоне за птицей удачи,
на исходе зимы вдруг становится ясно,
что, в сущности, просто:
Вечер. Взлёт. Снегопад. Турбулентность. Посадка.
Никак не иначе…
Скоростная дорога в одном из забытых
и напрочь заснеженных штатов,
и стремительный съезд в амальгаму и память
– сто миль от Нью-Йорка…
…Ощущенье, что снова придётся в кредит разговаривать с папой
в ранний вечер субботы, не скажешь всего,
смысла нет, да и толка…
Эта Новая Англия стала прелюдией к Англии Старой.
Через несколько лет ощущенья обеих слились воедино,
словно горько вздохнувшей, упавшей с постели гитарой,
так пронзительно всхлипнувшей и расплескавшей рутину…
В этой Англии не было предощущений Парижа,
что в иной – в трёх каких-то часах полугрёз под Ла-Маншем –
«…я тебя никогда не забуду…», но не пожалею, если увижу,
что поделать, мы неумолимо становимся старше…
В палиндромную осень, с любимой настолько, что все были против,
нанизав этот край на себя, не сказавши ни слова,
мы глотали обиду друг друга, в машине из кресел напротив,
и вовсю наглотались, и горечь потери ложилась в основу…
Снег по всей Новой Англии валит сплошною стеною,
но посланец глубинки, похоже, готов к отраженью стихии,
нарочито по крышам пурга – как старик Козлодоев,
память лепит иной снегопад –
в цифре семьдесят семь отражается Киев.
27 – 28 февраля 2005
Croton – New Haven

Lake Effect (Киев 2012)
* * *
Эффекты озера –
особый некий жанр,
сквозь пелену идущего тумана,
владеющего свойством исчезать…
Когда ни горизонта, ни перил,
как, впрочем, и себя уже не видно,
но наугад, на ощупь на восток.
Эффекты озера
в заснеженной Москве
так далеки, что даже непонятно,
что есть Остоженка кому-то наяву,
а вовсе не в отрывках сновидений,
когда приобретаемый кураж
уходит с самым первым ощущеньем,
как это, в самом деле, далеко.
Эффекты озера
осколками зимы, локальной, местной,
терпящей убытки от неуменья
быть самой собой –
такой, как предначертано прогнозом,
годами наблюдений за зимой,
на этом промежутке мирозданья,
где краснокожие практически сдались
без боя и предательств – очень тихо.
Эффекты озера,
уюту вопреки, манят на воздух,
что грунтован нынче, не струнами гитары,
а горой густо замешанного неба в антураже,
вот-вот готового поддаться наважденью
переводного этого холста
и рухнуть с грохотом, а дальше канитель
неординарности, непонятых явлений,
каких-то скучных формул, падежей,
навеянных томами постулатов…
Эффекты озера
безмолвны и чисты,
едва доступны описанию словами,
особенно по-русски, от души.
2007

Возвращения (2005)
Lincoln Park West
Бывают будни в феврале,
переходящие друг в друга,
и беспорядок на столе,
что равен квадратуре круга.
Такими днями правит Джойс,
когда, перечитав «Улисса»,
весь север штата Иллинойс
подобен кораблю у мыса.
Февральский город на ветру
непредсказуем и коварен,
одно спасенье поутру –
зовущий запах кофеварен.
А там, перелистав «Tribune»,
поймёшь, что всё не так уж скверно,
что век почтительно не юн,
а восприятье эфемерно.
Всё станет на свои места,
когда пребудет ветер с юга,
исчезнув с нотного листа,
в звучанье разольётся фуга.
И если сбудется строка,
переливаясь продолженьем,
то побледнеют облака,
исчезнув вместе с наважденьем
переходного февраля.
март 1999
Chicago

Возвращения (2002)
Первое прощание с Прагой
Город игрушечный
Моцарта слушает,
будто отдушина
в мире больном.
Древний и нынешний,
разве остынешь в нём –
выжившем, вынесшем
бремя времён.
Город Цветаевой
неподражаемый,
опустошаемый
ласковым днём.
Золото вечера
канет предтечею,
первыми встречными
кажемся в нём.
июль 1993

Город (1997)
Иерусалим
Ложится спать Иерусалим,
не запирая на ночь двери.
Край редких и волшебных зим,
непредсказуемых метелей.
Очаг негаснущих страстей,
он низко пал и был возвышен.
Земля смеющихся детей
и привозных неспелых вишен.
Места Голгоф и вечных стен,
Надежд, идей и откровений.
И чтоб он делал без Елен,
Без храмов и всенощных бдений…
Как его таинство корит,
Его величье возвышает.
Вне прокураторских обид
Почил во сне Ерушалаим.
июль 1991

Треть (1995)
* * *
Июльский вечер. Патриаршие пруды.
Крылов, опешивший от бурных изменений,
витиеватый монолог местоимений,
окурок, не доставший до воды.
Какой загадочный вершился разговор
о судьбоносности Москвы конца столетья
двух граждан США тридцатилетних –
полёт истории и мистики укор.
Желая символизма избежать,
минуя тень скамейки знаменитой,
не замечая в ней повадки неизжитой,
он продолжал её в обратном убеждать:
что всё произошедшее вчера,
в квартире за углом на Малой Бронной,
не что иное, как брожение гормонов,
Москве присущая извечная игра.
Она была почти убеждена,
но за чертой означенного стажа,
осознавала – происходит кража,
и в роли жертвы вновь окажется она.
А он уже цитировал строку,
сорвавшуюся раз у Пастернака,
не замечая опустившегося мрака
и в нём фигуру с древней шпагой на боку.
К тому же в тусклом свете фонарей
та, что была с ним, не отбрасывала тени…
В стране прогресса всевозможных неврастений
он вдруг умолк и повернулся к ней.
Она, с трудом выдерживая взгляд,
вернула сумерки из тьмы на Патриарших,
увы, она ничуть не стала старше,
прощая его третий век подряд.
1995

VOIR DIRE (1993)
Капля
С неба упала капля
в потоке себе подобных,
ей удалось избежать самолёта
и прочих вещей неудобных.
Её путешествие длилось долго.
Не сосчитать…
Приблизительно вечно,
ей довелось быть истоком Волги
и остужать Освенцима печи.
Она была слезой Клеопатры,
вином Прометея,
водой Байкала.
Она не постигла, не стала кратной
и снова каплей на землю упала.
1982 – 2012

Верь (1992)
Evanston Express – рождественское
Мне ввалился в сознание поезд метро,
у него было жутко тугое нутро.
Все сидевшие в нём и стоявшие в нём,
с неживыми глазами, с погасшим огнём,
шелестели газетой, смотрели в окно.
Шёл вовсю рок-н-ролл сквозь наушники, но…
Ехал в поезде этом великий народ,
полон радужных планов на будущий год.
Ехал западный облик – и сыт, и умыт.
Только нет в нём Юдифи, и нет в нём Лилит.
декабрь 1989
Траектории Возвращений
(Киев 2017)
* * *
В другую сторону от моста
глаза закрой, сосчитай до ста,
а может, и вовсе забудь про счёт,
размеренным шагом, как звездочёт,
мимо означенной пустоты,
в которой знакомые канут черты.
С Масады ли всё это началось,
и сколько веков прошагали врозь?
В Лодзи подставленное плечо
забылось, и будто бы ни о чём,
с тех самых времён стечение строк.
Город. Печерск. – Вам нравится Блок?
– Мне более по́ сердцу Гумилёв
и, знаете, вовсе не Киев – Львов.
На Венском вокзале – выбор прост:
– У нас на всех один Холокост.
В другую стороны от стены,
настолько в другую, что даже сны
совсем не про общий контур страны.
Внегранный языковой барьер,
дети, которых не ставят в пример
уже ни матери, ни отцы,
и камень в стене не взять в образцы.
Так, стало быть, поднимай воротник,
молчи, не смей – прикуси язык,
давно Ариадна утратила нить,
ей стало не нужно учиться шить.
В другую сторону от окна,
из-под горизонта – идёт волна…
Сомненья извечно ведут в тупик,
любовь чревата срывом на крик,
эхо которого столько лет,
словно признание или обет.
Закономерен выбор сторон,
порою – невосполнимый урон.
И если вначале слово – как есть,
суть лапидарна – оказана честь,
оставить свой ненавязчивый след,
на этом плато, не лишённом бед,
как выпало – кто и на что горазд,
в другую сторону – всякий раз,
но круг не замкнут, всему вопреки,
и снова берег этой реки…
В другую сторону от моста.
29 декабря 2015